Семь минут до чуда

Детская вера в чудо с возрастом обрастает плотной коркой скепсиса. Сначала критически подходишь к возможности чудес в сегодняшнем мире, не сомневаясь в том, что они были в каком-то историческом и временном отдалении. Потом переходишь к анализу любых необычайных событий и случаев и неизменно находишь им рациональное объяснение. В такой ситуации равнодушно выслушиваешь истории о чудесах, что происходят с твоими друзьями, и полагаешь крайне неуместным вспоминать о том, что из сверхъестественного приключилось в твоей жизни. И вот уже неудобные «чудесные» воспоминания ты закрываешь на ключ, чтобы они не дали повода усомниться в правильности выбранного образа мысли…

Отдых на Крите предполагался желеобразный, медузовый: максимум передвижений – до моря (целых 15 минут медленным шагом) и поход в таверну, если надоест меню отеля. А оно, меню то есть, надо признаться, «приелось» довольно скоро. Единая Европа, добравшаяся до греческой кухни, предлагала мороженую картошку-фри из Бельгии, нагетсы из Бразилии, мороженый зеленый горошек из Польши. «Сок» порошковый, разведенный водой, такое же мороженое…

Хозяин гостиницы признался, что свежая рыба есть, но только в таверне в деревне за шесть километров: «Ах, вы арендовали машину, тогда это не проблема; дорога прямая, хорошая». Прямая дорога оказалась серпантином, шесть километров превратились в девять, десять, одиннадцать. На одном из виражей промелькнул коричневый указатель со словом панагиа, каким-то неудобоваримым продолжением в качестве названия и указанием расстояния – девять километров. Я давно знала, что коричневый цвет указателя означает любую достопримечательность, а что панагиа в данном случае переводится как монастырь, догадаться было нетрудно. Но девять километров в сторону от рыбного ресторана решили дело – промолчала.

Деревня, где мы оказались, казалась концом земли: песчаная бухта, окруженная высокими горами, море, уходящее в неизвестность, два десятка домов, церковь, магазин, бетонный бункер под названием отель Golden beach и три таверны, предлагающие любые дары моря. Здесь и начало, и конец. Неудивительно, что когда-то люди считали планету плоской и обрывающейся где-то за горизонтом в пучину вод. Несколько часов спустя мы двинулись в обратную сторону.

«Может, заедем? – кивнула я в сторону коричневого указателя на панагию. – Посетим хоть одну культурную и христианскую достопримечательность?» Леся (подруга) без возражений свернула направо – дорога была хорошей и вела куда-то к морю... не больше километра. «Кажется, там был поворот к монастырю», – неуверенно заметила я. Мы развернулись. Указатель, действительно, был неумолим – с шоссе свернуть. Впрочем, и эта дорога была преотличного качества и относительно пологой. За поворотом начался подъем, замелькали кольца крутого серпантина, машинка натужно хрипела, но не сдавалась, да и деваться ни ей, ни нам было некуда: с одной стороны гора, с другой – обрыв без ограждений.

Шуточки сошли на нет, мы притихли. В панике вцепившись в дверную ручку, я молилась, чтобы «только это все кончилось». Но самой страшной была мысль на задворках – том, что нам придется возвращаться тем же путем. Другой – какие-то канатные тросы и электрические провода, устремившиеся мимо нас ввысь – явно не предназначался для безумствующих туристов. «Свернем обратно?» – на смотровой площадке спросила Леся, но скепсис в голосе подруги не дал возможности согласиться на ее предложение, да и монастырь должен вот-вот показаться… До «вот-вот» было еще километра два.

Минут через 30-40 от начала путешествия мы нагло въехали в открытые ворота – если погонят, вернемся на стоянку.

Полная тишина. Традиционно выбеленные помещения типа «современные келейные» пустовали. Асфальт кончился, дальше дорога шла резко вверх, так что проехать по ней не представлялось возможности. Да и непонятно куда – кругом горы, покрытые колючей, жесткой травой, колючими же кустарниками. Под палящим солнцем я отправилась исследовать местность: где же монастырь, в который мы так трудно добирались? Преодолев свой страх перед обрывами, глянула вниз – там явно какие-то старинные строения, но как до них добраться? Да и пустят ли нас туда, если доберемся?

«Иди сюда», – позвала Леся. Я плутала где-то между помойкой и кельями. Подошла и увидела в серой-коричневой стене из природных камней небольшую белую дверь. За ней в прохладном полумраке тени узкого дворика пылали зеленью фруктовые деревья. Как мы ее не заметили раньше?

Войти или запрещено? В воспоминаниях промелькнула та часть приключений Алисы, когда она никак не могла войти в дверь, ведущую в чудесный сад: то выпьет из «хорошенького пузырька» уменьшителя и сложится, оставив ключик от двери на столике, то достанет из ларчика пирожок-увеличитель и – снова мимо двери. Войду, нельзя остаться. Дворик казался декорацией к фильму о сказочных приключениях, как награда усталому путнику в трудном пути перед новыми испытаниями. В каменных стенах – масса дверей, но все закрыты, какая-то лестница вела вверх. Уходить? Попробовать подняться?

Откуда-то сверху и сбоку раздался мужской голос. Я оглянулась – монах что-то говорил мне по-гречески, с интонациями явно предупреждающими. Непонятливо переминаясь с ноги на ногу, я сделала шаг и подскочила от дикого мяуканья и боли: в ногу пребольно вцепились 10 острых коготков передних лап котенка. Монах досадливо махнул рукой. Дескать, «я же предупреждал», и сделал странный жест, показавшийся приглашением подняться наверх. «Мы русские, православные», – крикнула я ему, он снова махнул рукой – да какая разница.

Смотровая площадка открывала неземной красоты обзор на многие километры во все стороны: на горы, упирающиеся в небо, на море, сливающееся с небесным покровом. Монах достал ключ (наконец-то тот оказался в досягаемости) и открыл дверь в храм, вросший в скалу. «Можно фотографировать?». Почему нет, кивнул он. Отрешенно сел на лавочку. Но и получив разрешение, мы стояли обездвиженные, пораженные властью над нами этого чудесного места. Властью не порабощающей, а будто исполненной неимоверной любви.

Алтарь, икона Успения Божией Матери – судя по количеству пожертвованных драгоценных украшений, почитающаяся как чудотворная, в небольшом притворе-пещере – еще одна икона, вытесанная из белого камня. Странное чувство раздирало на части: первой части хотелось распластаться на полу перед алтарем и остаться здесь навсегда. Второй – как можно быстрее уйти, чтобы не мешать этому монаху, который явно совершенно точно понимал, зачем он здесь. Тем более, когда в монастыре их всего двое (что выяснилось позже).

Бросили мелочь в ящик, поставили свечки. «Мы пойдем?». Идите. Он поднялся, покопался в каком-то ящике, вытащил-подарил брошюры о монастыре на русском. На выходе мы увидели такую же, как наша, игрушечную, практически пластмассовую машинку. Из нее вышла немецкая пара с тем же напряжением в лицах, что было у нас, пока мы поднимались наверх.

Захлопнув дверь, машинально посмотрела на часы: 17.09. О спуске ни слова, поехали. Выдохнула я уже на шоссе. «Сколько времени?» – спросила Леся. Я не поверила своим глазам: обратный путь занял семь минут! И за эти минуты ни разу не возникло чувство страха, никаких панических атак. Было так спокойно, будто ангелы спустили нас на руках.

Позже Леся призналась, что, несмотря на солидный водительский стаж, она боялась не меньше моего. А я ей не сказала, что на спуске вспоминала старательно забытые чудеса о том, как в детстве ночью нам предстояло идти до храма восемь километров пешком и когда мы запели тропарь святителю Николаю, неизвестно откуда появилась машина «Скорой помощи» и подвезла нас до места. Как когда-то задержалась на 20 минут электричка, чтобы мы успели доехать до храма, как… Чудеса или совпадения, кто как пожелает верить.

В отеле мы отчитались хозяину о проделанном путешествии. А он рассказал нам, что монастырь «Панагиа Гурнион», более известный на Крите как монастырь Божией Матери «Фанеромени» в Иерапетре является местом ежегодного паломничества тысяч людей, совершаемого в праздник Успения. Что каждый год женщины (в основном) и немножко мужчины в черных одеждах под палящим солнцем выходят из города Агиос Николаос, находящегося в 15 километрах до памятного нам подъема, и идут пешком в монастырь – помолиться Божией Матери, попросить Ее о даровании милости.

Милости, которая каждый раз является чудом.

Мария Свешникова

фото Леси Журавицкой

23 фото »